29 июня, пятница
Глаза слипаются, руки противно пахнут резиной, но не могу удержаться.
"Rendez-vous" (France, 1985) with Juliette Binoche.
Франция - она и есть Франция, что бы там не говорили завистники. Чтобы начать верить американским фильмам о страстной любви, нужно держаться подольше и подальше от европейского кино.
28 июня, четверг
Когда не горит одна из тормозных фар - странное ощущение. Созвучно не к месту расстегнутой ширинке. Жара. Заехал к механикам заменить лампочку в фаре. Они позвали пить теплое пиво. Подумал, что теплое пиво - это плохо. Особенно в жару. Благодаря АнькеА. начинаю рассуждать категориями "хорошо-плохо", эдакий сам себе "крошка сын". И еще подумал, что если они мне лампочку меняют - это хорошо. Решил порадовать их холодным "Sprite", что ящиками заскладирован в багажнике. Они обрадовались. "Sprite" был холодный. Им было хорошо. И лампочку мне поменяли с радостью. И мне тоже стало очень хорошо.
Сегодня был closing. Дом стал моим. Очень давно не приходилось за один день проделывать столько дел, аж возгордился. Еще походил вокруг дома. Понравилось. Раскидистые пышные деревья создают тень. Пэмеле, похоже, житие на заднем дворе станет настоящей сказкой. Похоже, пока все складывается самым замечательным образом.
27 июня, среда
Верочка сказала, что я изменился. Настолько, что даже думала, что на нее за что-то обижаюсь. Был "тоненькие ножки, тоненькие ручки, и только глаза", а сейчас - "буржуй". Не возьмусь судить, насколько права. Ощущаю что-то, нет, не апатию, а спокойное равнодушие - может быть, и то самое, о чем чем Галич.
24 июня, воскресенье
Вот и Боря переехал. Как оно, однако, просто звучит. Насколько таки отлично от того, каким было на самом деле. Когда я появился на плацдарме, обнаружил вместо обещанного U-haul маленький pickup truck, которым нужно было бы проехаться не менее трех раз, чтобы перевезти борин скарб. А, учитывая расстояние, идея трех ходок, радовать никак не могла. Однако, настроение было далеко не из худших, ибо не далее, как десять минут назад раздобыл "Ночных снайперов", и даже начал слушать. Посему, сюрприз сей меня не столь озадачил, сколь повеселил - что-то из разряда размышлений "ах-ах-ах, как все запущено" с неизменно блуждающей (блудящей?) по лицу мерзкой улыбкой.
Меж окопов сновала Алла, борина мама, бывший менеджер, коммерческий директор и т.д., и т.п.., и излагала вслух все то, как же именно все запущено, и какой Боря неорганизованный и тыды. Справедливости ради, нужно отметить, что мамины упреки ограничивались исключительно критическими замечаниями и не несли в себе никакого конструктивного начала. Боря вяло отнекивался, говорил "ну, посмотрим" или "что-нибудь придумаем". Мне же, главным образом, был интересен процесс, как таковой, так как, на самом-то деле, редко где можно одновременно быть участником и наблюдать подобное шоу. В помощь переезжающему обычно собирается настолько разный контингент его знакомых, что можно сделать множество куда более интересных выводов, чем просто оценивать глубину ошибочности утверждения "друзья моего друга - мои друзья".
Первые три моих года в Америке Боря был мне самым близким другом, мы даже были партнерами в одном, не до конца случившемся, бизнесе. Последние же пару лет он всерьез увлекся Каббалой, принял ряд очень важных, на его взгляд, решений, которые изрядно отдалили его от "мирской суеты", то бишь, от бывшего круга друзей и знакомых. Однако, отношения нас по-прежнему связывают самые теплые, если уместно так говорить о людях, которые, живя рядом, видятся и разговаривают по телефону по нескольку раз в год.
Помимо того, что транспортное средство явно не вызывало оптимизма, так и человеческие, то бишь, грузовые, ресурсы выглядели тоже довольно жалко на фоне поставленных задач. Однако вскоре приехал борин друг Миша, верный соратник в духовных поисках. Он быстро оценил обстановку и вспомнил, что борин сосед по дому, бывший израильтянин, ходит с ними в одну синагогу, а значит, должен помочь. К моему удивлению, расчет оказался верен. Сосед, который, как он сам признался, весьма смутно помнил Мишу, с готовностью согласился абсолютно бескорыстно предоставить в наше пользование свои pickup truck и station-wagon, так что, удивительным образом, но мы оказались вполне обеспеченными в смысле транспорта.
Потратив полдня на загрузку, мы перешли к этапу доставки. Мне выпало ехать пассажиром в station-wagon с Мишей в качестве водителя. Station-wagon-у шел уже, скажем так, далеко не первый десяток лет. Я взял коробку с кассетами и попытался скрасить нам путешествие. Однако, первая попытка вставить кассету закончилась довольно печально, она застряла в магнитофоне таким образом, что ни вперед, ни назад. Я ободрал пальцы, но ничуть не преуспел. Не волнуйся, - сказал мне Миша, - что нибудь придумаем. Я постарался внять совету, получилось лишь отчасти. Чуть попозже Миша начал довольно настойчиво предлагать мне сходить к ним поучиться Каббале и прослушать ну буквально пару классов. Мое отсутствие заинтересованности всерьез не принималось - чувствовалось, что беседа с аморфным собеседником ему не в новинку. Религия и прочее - это херня, - обьяснял Миша, - главное: перестать сомневаться и начать правильно жить. И Каббала дает нам ответы на эти вопросы. В свете обьяснений явно выходило, что я живу явно не так, как следует, и мне даже стало неловко за это перед Мишей. А ты, ты то чем занимаешься? - спросил меня Миша. Обычно в Америке этот вопрос подразумевает работу, хотя я почему-то был уверен, что Миша не об этом. Будь я чуть-чуть искреннее, я бы наверняка ответил что-то типа "да так, ничем, дрочу понемножку", но иногда мне явно не хватает прямоты в общении. Спас ситуацию station-wagon, который начал издавать странные звуки.
Что происходит?, - спросил я Мишу.
Не волнуйся, - ответил Миша, и начал громко нараспев молиться на древнееврейском (насколько могу судить). Я почувствовал себя по-дурацки, но решил больше ничего не спрашивать. Через какое-то время они перестали. Сначала station-wagon , а потом и Миша.
Видел?! Действует, - гордо сообщил последний. Я промолчал, но почувствовал вполне
искреннее злорадство, когда через пять минут машина снова заговорила. Мы заправились, поехали дальше. Заблудились. К чести Миши, нужно сказать, что он сохранял полное внешнее спокойствие. По части конструктивности его действия мало чем отличались от пассов бориной мамы, но выглядел он и вправду эффектно. Наконец добрались до места назначения.
Дальнейшее без большого ущерба можно опустить, еще часа четыре разгрузки в довольно произвольном режиме. На обратную дорогу Боря дал мне свой новый Accord, и я поимел возможность убедиться, что лишних сорок пять лошадей в моторе - вполне ощутимы и даже почти осязаемы. Ехал один, и ловил свой кайф от езды. Обгонял толстых ленивых дядек на харлеях и ваще был неудержим.
Так и подошел к концу этот, еще один замечательный денек. Вот.
23 июня, суббота
Кружок умелого родителя. Подошел, и, в качестве одолжения, предложил Марго убрать пол в детской. Сказал "Знаю, Марго, ты любишь уборку, так вот...". Марго живо откликнулась и побежала исполнять. София забилась в кладовку, страдает. "Почему не меня попросил убрать?! Почему не меня?!". Обычно, когда прошу убирать за собой, убирает только Марго, а София задумчиво глядит по сторонам. Эксперимент удался.
Марго требует, чтобы в машине, куда бы ни ехали, играл только эмщышный "Крым". Никакой другой песней его не подменить. Даже теми, в которых тоже есть "ла-ла-ла-ла". Хотя, что именно значит слово "Крым", она еще не знает.
Завтра с утра забрать "Ночных снайперов" у Миллы. Не забыть. Не забыть.
Много говорим с Аней А. Удивительно много.
22 июня, пятница
Июнь-июль - время нашествия земляных блох. Проникают в квартиру посредством Пэмелы, потом спешиваются, рассредотачиваются и ведут партизанскую войну.
К химическому оружию привыкают быстро. Непросто с ними. Однако, в конце июля пропадают столь же внезапно, сколь появляются.
21 июня, четверг
Дружеские цитаты без указания авторства.
"Это не я полиглот, это они козлы!"
"Мой скальпель на работе, а кастрировать я привыкла только своим инструментом"
"...потом нам обьяснили, почему эти арабы так удивились. Они никогда не встречали дружелюбных евреев"
<...>
Раннее утро. Прынцессы спят в живописных позах, каждая на своем ярусе. Насторожила невидимость Пэмелы. Обычно на самом виду, никак иначе, а тут тишина, никакого лая, никаких лихорадочных почесываний, никакого царапанья когтями. Начал обшаривать все уголки квартиры, где она хотя бы иногда проводит время. Вроде деться было некуда, но факты - упрямая вещь. Раза по три обошел все углы, по нескольку раз позаглядывал под кровати, громко позвал несколько раз - безрезультатно. Вопреки здравому смыслу, запаниковал. Внезапно ощутил некую часть того, что она для меня значит. Можем не замечать друг друга неделями, выходя на чисто механические прогулки, но случаются секунды, когда пелена обыденности спадает, обнажая невидимое и непривычное. Много времени не прошло, еще несколько минут, и Пэмела выбежала из детской, оказывается она дрыхнула там, в кладовке, примостившись меж рельефных изгибов, создаваемых сваленным там барахлом самого разного толка. Выбежала, живая и жизнерадостная.
У Шекли есть рассказ, прочел его лет пятнадцать назад, где женщине предложили, уже не помню, то ли бездну денег, то ли выполнение какого-то заветного желания в обмен на то, что она всего лишь однажды нажмет красную кнопку на врученном ей механизме. Когда она сделает это, обьяснили ей, всего лишь умрет некий человек, которого она не знает. Как и всякое высокоморальное существо, женщина долго колебалась и раздумывала, прежде чем нажать кнопку. Но реально обещанные блага таки перевесили. Нажав, в этот же день она узнает, что погиб ее муж. Она, в порыве справедливого гнева, бежит к тем, кто предложил ей сделку. "А вы и в самом деле думаете, что знали вашего мужа?", - отвечают ей.
20 июня, среда
Williamsburg, Virginia. Живописный исторический городок, тихое местечко. Жизнь движется медленно. Перед обратной дорогой заехал заправиться, и receipt вылезал из панели в ритм городу - медленно-медленно.
19 июня, вторник
Фаина передала через маму мой "актерский гонорар" - полтинник. Десять сэкономленных зубов.
Даже когда редко разговариваешь с человеком, ограничиваясь прочтением его записок, ощущение общения не теряется. Уже пару недель не говорили с Аней, однако, благодаря ей, решил перечитать "Постороннего". Хотя раньше и полагал, что, благодаря ей же, вновь открою Заратустру. Ан нет, Камю. Даже книгу у Виты экспроприировал, подаренную ей же эдак с полгода назад.
Хочется спать. Очень искренне хочется спать.
<...>
Вставать из-за стола лучше с чувством легкого голода. То же относится и к постели.
<...>
Неумеренно долгие раздумья могут привести к четырем взяткам на мизере вместо положенной одной. (Злорадствую.)
Задумываюсь над тем, кто именно подразумевался под девочкиной свитой в "DESCENSUS AD INFEROS" и ничего внятного пока не придумывается. Не хватает образования. Надо бы в Словарь Заморских Слов заглянуть.
Смурное утро. Дорога на работу. Автопилот. Заунывно-проникновенные эмщышные мотивы. Запарковался. Залез в шатл проехать метров триста до здания. В шатле громко-озорное кантри. Нервно подергиваюсь.
Тоже мне хокку. С танками наперевес.
17 июня, воскресенье
Ум в женщине, если таковой имеется, обычно прилагается в комплекте с чем-то еще.
<...>
Сьездил в Вирджинию, привез прынцесс. У Марго выпал первый зуб. В Америке дети верят в Tooth Fairy, которая ночью, когда ребенок спит, забирает зуб из под подушки, и наутро беззубый счастливчик находит на месте исчезнувшего зуба купюру в пять или десять баксов. Если большой зуб, то десять, - обьяснила Марго. Приехали домой вечером, и я вдруг обнаружил, что у меня нет ни пяти-, ни десятидолларовых купюр. Не дай бог кому-то узнать, как близки были мы к краху идеалов. Ан нет, отвлеклись, и позабыли положить зуб под подушку. Совершенно не чувствовал себя жрецом чего-то высшего, когда на следующую ночь, сегодня, тихонько залез под подушку к спящей Марго, и подменил зуб пятеркой. Что будешь делать с деньгами? - спросил ее днем ранее. Когда я выросту, у меня будут детки, и я куплю им еды, - уверенно ответила Марго.
13 июня, среда
М. Кундера, "Пусть старые покойники уступят место молодым"
<...>
Доброе утро, Вьетнам.
Легендарная русская народная поговорка "Сделал дело - гуляй смело!" определенно не находит понимания в здешних душах. Даже предельно безобидный WordPad, в котором привык печатать текст для моментника, письма и прочие русскоязычные материалы, уже вызывает явное недовольство начальства. И никакие увещевания о "сделанном деле" не вызывают должного уважения. Приходится искать компромиссы.
Босс вчера уехал в командировку в Техас на весь остаток недели, так что, на настоящий момент, можно ненадолго передохнуть от компромиссов. Я сказал, что тоже хочу в командировки, что надоело, мол, на месте сидеть. А тебя мы пошлем, скажем, - сделал вид, что задумался, - в Атланту!, - и как-то гадко при этом подмигнул. Я решил не поддаваться на провокацию.
Попробую вернуться в конец прошлой недели. В субботу наконец свершилась долгожданная премьера. Как ни странно, все прошло относительно прилично, если, конечно же, судить, исходя из нашего реального потенциала. Странно - потому, что мы в первый раз увидели сцену за три часа до спектакля. Причем этого времени нам хватило ровно настолько, что протянуть электрические шнуры, пронумеровать места в зале и попытаться создать некое подобие декораций. Все это время нервозности у меня совсем не было, и дело, наверное, не в том, что я возмужал в духовном смысле и стал мудрым и невозмутимым, а, скорее, в атмосфере пофигизма, которая царила в последние месяцы работы группы. Гена попросил всех сесть и попытался сказать напутственное слово, но оно вышло под стать атмосфере. Э.Ж. тоже попытался изречь что-то величественное, но, по сути своей, оно также отнюдь не вышло за границы вышеозначенных рамок. Лина очень нервничала, но даже ей не удалось привнести нервозности в происходящее, а Яна даже смачно выматерилась на сцене, после чего Гена ей долго капал на мозги, что ругаться нехорошо. За собой бы следил лучше. За час-полтора до начала женщины притарабанили китайской еды, и, несмотря на шумные протесты Гены, крики, что надо репетировать, мы заняли себя едой. Одной из причин был тот фактор, что еды было не так уж много, чтобы позволить себе ее игнорировать. Потом, "для храбрости", разбавили коньячком, и я поехал за мамой и бабушкой. Тут меня и поймали ИнКа с Димой. Я оставил их подышать воздухом Филы. Приехал к маме, и вдруг обнаружил, что коньяк и китайская еда образовали гремучую смесь, которая заставила залечь в горизонтальное состояние в позе нерожденного ребенка. Случилось сие за полчаса до начала действа. Вылежав минут пятнадцать, изыскал силы и поднялся. Эффект от горючей смеси потихоньку угасал. Когда приехал, обнаружил, что никто меня еще не искал, и начинать без меня не собирался. Зрителей было немного, поскольку, помимо хреновой рекламы, относительно дорогих билетов, спектакль еще и совпал по срокам со слетом КСП - достаточно вспомнить прошлогодний концерт Долиной, на который пришло около пятнадцати-двадцати человек. Ну, тут собралось народу немногим более сотни. Итак, действо началось. Не знаю, как из зала, но со стороны кулис смотрелось довольно недурно. Мандража не было совсем. Когда настал мой первый выход, я позволил себе даже поискать глазами в зале Инку с Димой, правда, не нашел. Несмотря на этот расслабон, все-таки, нужно признать, были моменты, когда в атмосфере ощущалось нечто, обьединяющее нас всех, какие-то моменты, делающие нас одной командой, некие нити, сплетающие коллектив в одно целое. Наверное, если по-настоящему, это ощущение должно не проходить. Ко мне же оно приходило лишь временами. С одной сценой был полный экспромт, когда я вдруг понял, что действо будет происходить не на сцене, а на авансцене, при закрытом занавесе. Это понимание пришло ко мне секунд за 20 до выхода. Но моя неподготовленность не сыграла роковой роли, так как Яна с самого начала порадовала меня смесью из моего текста и своего, но из другого места. Ко всему, происходило это в полной темноте, что для меня тоже было полной неожиданностью. В той сцене я на экспромте понес какую-то чушь, лишь бы громко и уверенно в себе. Смысла было ни на йоту, но удалось не сбить с ритма, парижские дворники отдыхают. Это был мой первый спектакль, так что говорить об успехе или провале мне сложно, сравнивать, собственно, не с чем. Да, хлопали, да цветочки - условности были соблюдены. Оставаться на празднование не было никакого пороха - сослался на то, что нужно отвозить маму с бабушкой, и благополучно ускользнул. Пошли с Инкой и Димой, откушали, потом поиграли в биллиард. Хотя, откушал, собственно, только я, а они ссорились. Нет зрелища забавнее на свете, чем ссорящиеся маленькие дети. Короче, это прикол, как они ссорятся. Нет, это просто прикол. Инка обиделась, что Павлику дали кушать раньше, чем ей, а Дима сказал, что, мол, почему бы и нет. Я тоже сказал, почему бы и нет, и был наскоро причислен к лику врагов. Биллиард вышел без страсти, без азарта. Дима смотрел хоккей, Инка пыталась Диму от хоккея отвлечь, а я, собственно, пытался играть в биллиард... К тому же, у меня свалилась временная коронка, и я еще и начал шепелявить, а выглядел просто неприлично. Таким вот он и оказался, конец, и никаких других карманов.
Позавчера, за один вечер, поставил два личных рекорда. Первый - выбил в боулинге 121, для меня, увы, это много. Второй же - шлишком личного свойства.
Вчера, отьезжая от супермаркета, услыхал необычное шипение. Так как ехал с открытыми окнами, особого внимания этому не уделил - мало ли кто может шипеть, там, за окном. Добавил газу, дабы быстрее проехать этот странный отрезок пути. Звук не исчезал, даже не становился слабее. Очень, должен заметить, гадкое ощущение, когда едешь, и рядом что-то совершенно непонятное шипит, и не имеет никаких намерений прекратить это мерзкое занятие. Остановился. Вышел из машины. Пошел на звук. Обнаружил источник. Им оказался большой гвоздь в правом переднем колесе. Время было относительно позднее, почти девять вечера, и все это наводило на грустные мысли. Особенно, учитывая то, что на остаток вечера у меня еще имелись кой-какие планы. Включил аварийку и на бурно умирающем колесе проехал пару кварталов до ближайшего Pepboys-a. Они как раз собирались закрываться. Я зашел, и наскоро обьяснил им, кто тут, собственно, кто. Возымело. Да, еще десять-пятнадцать минут, и я уже ехал домой, подумывая, что жизнь - она ведь на самом деле много-много лучше, чем иногда может показаться, да.
6 июня, среда
К прошедшей круглой дате (десять) со времени написания мною первого стиха. Пребывая в полной уверенности, что кроме меня эта дата никого более не интересует, придется и оборзение писать и читать самому. Сам себя не полюбишь - никто не полюбит. (онанизм, а?) Что ж, условно эти десять лет можно разбить на три периода.
Первый - когда любому слову практически навскидку мог подобрать с десяток синонимов. Рифмовке подлежали исключительно однородные части речи: глаголы с глаголами, существительные с существительными, местоимения - с местами имения. (В точности, как учил Леонид Каганов). Стихи писались ночью, с приходом "особого" настроения. Был не на шутку опьянен открытием у себя поэтического гения, и читал их на публику при каждом удобном случае. Причем "удобным" считал практически любой, мало-мальски предоставляющийся.
Второй, относительно недолгий, период характеризовался уходом в "высокие материи". Период "глубокомысленного молчания", когда можно сказать одно слово, но подразумевать под ним далекие галактики. И то, что читатель, ведомый глубокомысленными строчками, прилетал в совершенно другие галактики, автора интересовало в достаточно небольшой степени. Хотя образам присуща была несколько меньшая шаблонность, нежели самым ранним, но оценка эта носит исключительно сравнительный характер, так как, посмотрим на вещи реально, ранним отступать было некуда. Ранний хорош только Ивашнев. (пошти каламбур). Однако, "Колдун", один из лучших моих стихов, если не лучший, был написан именно в это время.
Третий период можно считать неоконченным, главным образом, по причине отсутствия четвертого. Только в это время начались какие-то игры, эксперименты со звуком, ритмом... Ощущение одновременной близости и неуловимости искомого. Осознание единственности в передаче ощущений. Ощущение и осознание - какие-то внутренние процессы, которые, не давая внешне заметного результата, дают возможность чувствовать себя причастным. Этим, собственно, и дышу в те редкие моменты, когда вдруг приходит слово, потом еще одно, и они, странно сплетаясь, затевают свои странные, мало на что похожие, игры.
5 июня, вторник
Иногда кажется, что вернувшись туда, где бывал раньше, смогу обрести тамошнего себя.
4 июня, понедельник
О замеченных опечатках. Имя подруги было Милана, а кормился небезызвестный поэт не варениками, а шоколадом.
<...>
Привез ИнКе Дину Рубину на почитание. Вручая, небрежным жестом приоткрыл книжку, демонстрируя одинокую строчку "Славе - всего прекрасного." с подписью инициалами "Д.Р."
"Ха", - хмыкнула ИнКа (за дословность не ручаюсь, но по смыслу что-то вроде) и полезла в шкаф. Вот!, - протянула том Евтушенко с длинной-длинной дарственной надписью, - и торжественно продекламировала "Меланье(?!) (или что-то вроде), на память о том, как подруга ваша кормила меня вареньем (варениками? пельменями?)... и чем-то еще"... Или что-то около того. Короче, я был посрамлен.
1 июня, пятница
Стою на мамином балконе. Подьезжает недурственный "Понтиак". Из него выходит загорелый мужик средних лет. Слегка небрит, белая футболка, белые штаны чуть ниже колен, босиком. На плече сидит попугайчик-корелла. Размеренно, не спеша идет к подьезду. Задумываюсь о достоверности произошедшего на советско-румынской границе.
Контрамарок дали только две - на маму с бабушкой. Все остальные билеты - "в деньги". Язык ведь не повернется предложить кому-то купить. А закупить пачку и раздавать, как некогда губермановских "ежедневных гариков" - слабО, - то ли душа сузилась, то ли пред Мельпоменой неловко. Как бы то ни было, уповаю исключительно на зрительскую сознательность. С другой стороны, меньше зрителей - меньше свидетелей позора. Вспомнилось название детектива - "свидетелей нужно убрать", то бишь, и меньше работы для киллеров.
Остофигело кланяться. Закричал "Не могу больше!". И убежал. На свидание.
Еще две новости. Плохая и хорошая. Сначала плохая.
1. То, что я раньше принимал за Tiramisu, на самом деле Tiramisu не являлось!
2. Но зато настоящее Tiramisu!!!
